"Кабинет флагелляции"

Serge de K · 26.09.2008 15:56:59

Время от времени меня посещает ностальгия по сгинувшему "руспейну". Вот один и рассказиков который удалось сохранить

Кабинет флагелляции.
Автор: Мужик без пиджака.

Маша стояла посреди кабинета в одном лифчике и юбке, пока Галина Николаевна – участковый врач, выслушивала ее стетоскопом. За спиной открылась дверь.
- Сюда нельзя! - рявкнула Галина Николаевна. - Безобразие! И когда уже поставят в кабинет хотя бы ширму, невозможно вести прием!
Дверь мгновенно закрылась. Галина Николаевна закончила выслушивать Машины хрипы и знаком показала ей, что можно одеваться.
- Как только осень, ты каждый месяц на больничном. Маша, ну нужно же лечиться в конце концов! Хорошо, хоть в легких у тебя на этот раз чисто, но этот твой вечный бронхит...
Маша улыбнулась и невинно пожала плечами.
- И ничего смешного! - продолжала нотацию Галина Николаевна. - Ты просто пользуешься тем, что мы с твоей матерью подруги. Но это же твое здоровье, о чем ты думаешь вообще? Вот такой вот сопливкой и будешь ходить все время?!
- И ничего не сопливкой... - протяжно ответила Маша, скорчив смешную рожицу. Ей было всего шестнадцать.
- Но ты же совсем не лечишься! Когда я тебе назначила люголевую смазку, ты сколько раз пришла?
- Ой, оно такое противное!
- Противное? Приятных лекарств не бывает! И вообще, что значит противное, тебе же не язык смазывали, что ты придумываешь?
- Противное, я чуть не вырвала!
- Ну допустим. А ультрафиолет?
- Ага, держать рот открытым по полчаса! Я так не могу.
- Все могут, а ты вот не можешь! - Галина Николаевна хлопнула ладонью по столу. - Все, хватит! Сегодня я тебя не случайно пригласила. Вот прямо сейчас встала и пошла на процедуры!
- Какие процедуры? - испуганно спросила Маша.
- Там увидишь. Вот тебе талончик, 101 кабинет. И только попробуй сейчас пойти домой! С твоей матерью это все согласовано, так что вперед! - Галина Николаевна подошла к Маше и энергично указала на дверь.
- Но я сегодня не готова... морально... - Маша жалостливо посмотрела в глаза Галине Николаевне, но понимания там не нашла.
- Маша! - Галина Николаевна стала грозить ей пальцем. - Я три месяца уговаривала твою мать отдать тебя на флагелляцию! И она наконенец-то согласилась, так что имей в виду – дома ждут результатов! Тебе нужно укреплять иммунитет, а флагелляция подходит для этого как нельзя лучше. Марш! И следующего позови!
Маше ничего не оставалось, как встать и, тяжело вздохнув, уныло поплестись к выходу.
- Следующий! - оказавшись за дверью, Маша сказала это как можно более противным голосом. Забрав со скамейки свою верхнюю одежду (раздевалка в поликлинике уже давно не работала), девушка направилась к лестнице.
Она достаточно часто бывала здесь, чтобы ориентироваться на местности. Маша правильно сообразила, что 101 кабинет должен быть на первом этаже где-то рядом с рентгеновским. Уже несколько лет их всей школой водили туда на просвечивание легких (флю-как-то-там-фия), и Маша хорошо помнила, что рядом был указатель на кабинеты 101-103. Вот только указывал он на перегороженый коридор, в котором вечно шел ремонт. Там даже свет не горел.
Однако на этот раз Маша увидела совсем другую картину. Ремонт явно закончился, коридор отгородили двойными дверями. Светлее, правда, не стало, красная лампа над железной дверью рентгеновского кабинета зловеще мерцала в полумраке. Маше очень захотелось домой.
Впрочем, ослушаться Галину Николаевну и уйти сейчас было бы верхом наглости. Мама вдруг ни с того ни с сего сегодня заставила ее пойти в поликлинику, да еще и серьезным тоном сказала слушаться доктора. Уж если уходить, то придется что-то очень убедительное соврать, да и то потом это все равно вскроется. В таком случае о новом мобильнике не может быть и речи... К тому же мыслей никаких что-то в голову не идет. Может, разве что, талончик потерять? Она как бы случайно обронила его в туалете, пошла за новым, но там какая-то злая бабушка-пенсионерка в платке не пустила ее без очереди к Галине Николаевне. Ммм... не очень-то правдоподобно... ладно, надо пока сходить на разведку.
В отгороженом коридоре было пусто и все так же мрачно. Везде над дверями были лампочки «занят-свободен», надо же, вот что значит после ремонта, еще не успели перегореть. В 102 и 103 было занято и лампочки горели красным светом, а в 101 как назло было свободно. Пришло время на что-то решаться. Интересно, что такое «фла...», черт, как ее там, на «я» заканчивается?
Первое, что увидела Маша, со скрипом отворив дверь, была длинная ширма, закрывавшая обзор всем входящим. К ней скотчем прилепили листок бумаги со стрелкой, указывавшей вправо. Слева хода не было – его закрывал приделанный к стене умывальник, так что между ним и ширмой невозможно было проскочить, не свалив ее. А вот справа располагалась угловая стена, но между ней и ширмой был проход. «Лабиринт какой-то!» - подумала озадаченная Маша. Открытая дверь так противно скрипела потому, что с боков была обита резиновыми уплотнителями.
- Кто там? - из кабинета раздался молодой женский голос. - Заходите и дверь закрывайте.
Маша полностью вошла и потянула за собой тежялую металлическую дверь. Раздался громкий лязг автоматического замка – видимо, язычек у него был очень большим, да к тому же плохо подогнанным. Маше нравилось здесь все меньше и меньше.
Пройдя по стрелке за ширму, она уперлась в стеклянный медицинский шкафчик (ну, точно лабиринт!) и прошла между ним и ширмой, наконец взглянув в середину кабинета. В центре находилась кушетка, рядом с которой стояло несколько довольно странных электрических штуковин, провода от которых были проброшены прямо по полу. По углам виднелись столики и шкафчики с медицинскими принадлежностями. Лампы дневного света на потолке освещали кабинет довольно ярко, хотя окон не было совсем. Не было окон! Жутковато тут... И никого!
Маша чуть не обомлела, когда чья-то рука легла ей на плечо.
- О, новенькая что-ли? Давай-ка талончик. - Медсестра в белом халате и шапочке, из под которой выбивались две тонкие пряди черных волос, смотрела прямо в глаза Маше. Она была высокой и худощавой, довольно длинный нос и острые скулы делали ее слегка мужеподобной. Она смотрела на Машу дружелюбно и с интересом, ее карие глаза блестели.
- А... - Маша никак не могла оправиться от испуга. Наконец в мозгу промелькнула здравая мысль: «Да ну их всех к монахам! Щас еще током начнут лупить... по гландам... шиш тебе, а не талончик!» Немедленно в голове созрел ответ.
- А... я просто так зашла, спросить. Я хочу узнать про фла-фа-фа-цию, вот. - Маша намеренно сказала это как можно менее разборчиво, всеми силами не подавая виду, что даже не знает, как произностся это слово. - Стоит ли тут, или может лучше в центральной городской больнице... У меня папа...
- Ты хотела сказать «флагелляцию»? О! - медсестра расплылась в широкой улыбке, нараспев произнося слова. - Флагелляция! Флагелляция – это... Это.. Давай сюда свой талончик! Родная моя, я таких сказок по пять штук на дню выслушиваю, чтобы ты только знала. Кто-то дверью ошибся, кого-то подружка попросила зайти и спросить который час, а у тебя папа... Та-лон-чик! Бы-стрень-ко! И не смотри туда такими глазами, оно не такое страшное, как тебе кажется.
Маша побелела, а потом покраснела, протягивая злосчастный талон. Медсестра взяла его и направилась за шкаф, из-за которого она и вышла так неожиданно. Шкаф отгораживал небольшую нишу, в которой стояли письменный стол, заваленный ворохом бумаг, и стул.
- Раздевайся! - походя сказала медсестра, глядя в талончик и одновременно разыскивая что-то на столе. - Одежду на ширму развесишь, а ботинки просто оставь на полу.
Маша замялась. Убежать или остаться – все это было одинаково страшно. Сейчас медсестра занята, другого шанса не будет! Но Маша оставалась на месте. «Как же я не люблю все эти лечения-мучения, эти все поликлиники, медсестры... Это все ужас какой-то!» - подумала она.
- Так, карточка есть... Что тут у нас... Чудненько! - медсестра мельком подняла глаза на Машу. - А это что за окаменевшая скульптурная композиция? Мария Васильевна, свет очей моих, раздевайся! В темпе!
- Совсем? - едва слышно спросила Маша.
- Ну да! Я что, неясно выразилась? - с улыбкой проговорила медсестра и, покачав головой, продолжила разбирать каракули Галины Николаевны. Закончив с карточкой и сделав в ней какие-то записи, она снова взглянула на Машу. На этот раз взгляд был весьма строгим.
- Так, ну мне тебя самой раздевать или что?
- А... а мне нельзя, я очень сильно простужена. Вот. - Маша стала усиленно шмыгать носом и кашлять.
- О господи! Ну, если ты хочешь в одежде – пожалуйста, только помнешь ведь все. Гладить это не мне придется, так что смотри сама. Если так, то просто спускай трусики и колготки ниже колен.
- А... зачем это?
- Боже, Марьвасильевна, ты где воспитывалась вообще? Попа твоя нужна. Ну не то чтобы лично мне... - последнюю фразу медсестра сказала весьма игривым тоном.
- Быстренько! - прикрикнула она на Машу.
Маша подчинилась. На этот раз медсестра не отвлекалась на бумажную работу, а пристально следила за каждым Машиным движением.
- Подними юбку. Ну выше же, задери ее наверх, совсем! Еще! Так, теперь повернись спиной... Талию юбки повыше сдвинь. Молнию расстегни или на чем там она у тебя держится и еще повыше. Хорошо... Так, ну запасных трусов я на тебе не обнаружила, так что можешь опускать. А, кстати, был тут такой случай – умора просто! Одна девочка где-то взяла кожаную комбинацию на молнии, надела и специально сломала замок. Ну, приходит, то-се, раздевается – а эту ерунду невозможно снять, там молнию на спине намертво заклинило! Ну я с ней провозилась минут пять, потом говорю: «Милая моя, ну сеанс ты сегодня таки сорвала, но как же ты теперь в туалет пойдешь?» Попадаются такие комические девочки, это все... Слушай, пройди в середину кабинета, не маячь тут. А, да... ботинки ж не забудь снять! Поставишь их прямо где стоишь.
Снимать ботинки со спущенными трусиками было не очень-то удобно. Маша кое-как справилась с этой проблемой и короткими шажками подошла к кушетке. Медсестра вернулась к бумаготворчеству, и Маша с замиранием сердца стала рассматривать хитроумное оборудование вокруг себя. Первое, что она заметила, так это что кушетка не имела изголовья и напоминала, скорее, широкую лавку. Зачем-то в ней на значительном расстоянии друг от друга были сделаны два неглубоких паза во всю ширину. Может быть, в этих местах она могла изгибаться, меняя форму? Ну и кому нужен этот трансформер, зачем? Загадочно. И жестко, очень жестко, такое впечатление, что на голое железо настелили всего один несчастный слой дерматина. Маша много раз в своей жизни соприкасалась с нормальными медицинскими кушетками и всерьез опасалась, что лежать на этой странной штуковине будет не сладко.
Шерстяная юбка «кусалась», и Маша подумала было снова натянуть трусики. Нет, страшно, медсестра рассердится. Может быть тогда подобрать юбку и сесть прямо на кушетку? Это вообще будет наглость и потому еще страшнее. А, ладно... «Скорее бы уже это все произошло!» - подумала Маша.
- Пятьдесят сеансов! Ну это вообще рекорд! Да у меня рука отломится это все расписывать! - громко возмущалась медсестра, делая записи в каком-то толстом журнале. Она явно торопилась, нервно переворачивая страницы.
Маша продолжила неприятное знакомство с жуткими и загадочными штуковинами, которые ее окружали. Прямо перед ней находилась большая прямоугольная тумба, на которой крепился средних размеров светильник. Несколько шарниров позволяли поворачивать его в разные стороны и в разных положениях. Но это было далеко не все, на что был способен этот агрегат – в небольной нише размещалось несколько продолговатых предметов, к которым тянулись не то шланги, не то провода. К одной из штуковин точно тянулся провод, скрученный кольцами, чтобы легче было его растягивать. Эта удобно помещающаяся в руке красно-черная пластмассовая фенечка могла представлять собой... Вот если бы тут был Вовка из параллельного класса, он бы обязательно сказал своим зловеще-гнусавым голосом: «Это паяльник! Его будут засовывать тебе в...» Тогда Маша бы сказала ему, что он дурак (это, кстати, правда) и сильно метнула бы в него чем-нибудь. Было бы не так страшно...
Маша закрыла глаза и тихо застонала. Она дала себе слово больше не смотреть на эту жуткую машину и отвернулась. По другую сторону от кушетки стоял какой-то разобраный механический агрегат. Были видны шестеренки, тросики, колесики, зазубренные рейки и тому подобная железная пакость. Агрегат был довольно громоздкий, больше половины по высоте занимала вертикально торчащая спираль, к которой сбоку было приделано колесо. Спираль была вся грязная от смазки. Никаких штуковин на проводах, которыми можно было дотянуться и сделать больно, здесь вроде бы не было, да и вообще это была какая-то рухлядь. Интересно, зачем она здесь?
Маша заметила на этой машине табличку «ФАШС-П2 Березка (Р)». «Березка! Как прикольно...» - с грустью подумала Маша. От напряжения ей уже хотелось разреветься и вообще девушка была близка не то к обмороку, не то к истерике.
Если бы она осмелилась отойти в угол кабинета и заглянуть под брезентовый чехол, то там она бы обнаружила старшую сестру «Березки» - машину «ФАШС-П4 Дубинушка (П)». Но времени на это не оставалось – раздался звук, который заставил Машу вздрогнуть. Это был шум отодвигаемого стула – медсестра закончила писать и теперь готова была заняться Машей вплотную.
- Тэк-с! - весело сказала медсестра, разминая кисть правой руки. - С писаниной покончено, займемся наконец-то делом. Ну что, настроение бодрое? - обратилась она к Маше.
- Да-а-а-а... - этот жалобный звук неминуемо перерос бы в рев, если бы медсестра не отвлекла Машу неожиданно строгой и серьезной нотацией.
- Значит так. Договоримся сразу – никаких вопросов. «А зачем, а что это...» Никаких вопросов, ты поняла?! Я говорю – ты делаешь! Вставай, живо!
Маша вскочила как ошпаренная. Медсестра бросила на кушетку небольшой кусок клеенки, сложенный в несколько раз, а затем достала из кармана бинт. Он не был стерильным и, видимо, уже многократно использовался, поскольку был заранее надорван для завязывания. Однако бинт был чистым. Маше снова было приказано задрать юбку по самое немогу, так что ее край уже закрывал глаза.
- Надуй-ка живот!
Задержав дыхание на вдохе, Маша почувствовала, как бинт туго ложится вдоль талии повыше пупка. Медсестра довольно долго бинтовала, а потом еще и отошла за какими-то медицинскими принадлежностями, так что девушка чуть было не задохнулась.
- Выдыхай! - сказала наконец медсестра, и засунула на боках под бинт по одному большому валику из марли. Благодаря этому бинт продолжал хорошо держаться на теле. Затем наступила очередь запястий Маши, которые были обмотаны бинтами в десяток слоев.
Медсестра достала из кармана ключ и, вставив его в скважину недалеко от одного из пазов, провернула. Раздался шелчок и из паза выскочила наружу какая-то доска. Она выходила из него вертикально по всей ширине. Маша и не догадывалась, что кушетка, оказывается, так сложно устроена.
Становись коленями на клеенку, лицом туда... - распоряжалась медсестра.
Потом она даже не стала отдавать девушке команды, а просто брала ее за руку, ногу или плечо, и придавала им такое положение, какое считала нужным. Маша старалась расслабиться и не мешать этим магипуляциям, иначе пальцы медсестры из ласковых сразу превращались в злые и до боли сжимали тело, а движения становились сильными и резкими. Однако ее поза получалась все более и более неудобной и девушка то и дело с огромным трудом удерживала равновесие, да к тому же трусики, спушенные до колен, сковывали движения.
Доска раскладывалась на две части и имела круглые отверстия для ног по принципу колодок. Маша почувствовала, как прочно схвачены ее лодыжки этим устройством. Доска из второго паза выдвинулась еще выше и упиралась Маше прямо в лобок. Медсестра долго регулировала ее высоту, а потом жестко закрепила ее поворотом ключа. Ни на секунду нельзя было расслабиться, иначе приходилось бы опираться на эту доску, а это было нестерпимо больно.
- Неудобно... - жалобно простонала Маша, опираясь только на локти и колени, причем бедра были наклонены почти горизонтально. От напряжения в пояснице по ее телу уже шла мелкая дрожь, которая грозила перерасти в крупную и неконтролируемую.
- Я тебе по секрету скажу... - медсестра туго связывала запястья девушки прочным шнуром. Ее тон несколько смягчился, но был уже далеко не тем легким и шутливым, как вначале. - Тебе и не должно быть удобно. Потом поймешь, почему. - сказала она, закончив вязать руки. Конец шнура она продела в металлическую скобу и сильно потянула.
- Ооо-о-ой! - Маше стало совсем не на что опереться. Ей казалось, что сейчас она не выдержит напряжения и переломится пополам. Обратно шнур не вытягивался, хотя Маша и пыталась – в скобе был специальный блокиратор.
- Это еще не «ой»! Вот, локтями обопрись... - сказала медсестра, подсовывая под них кусок мягкой клеенки. Она присела на корточки в головах у кушетки и ее лицо оказалось вровень с Машиным.
- Мы договорились, да? Никаких вопросов... - медсестра ласково смотрела Маше прямо в глаза и приложила палец к ее губам. - Ничего не бойся. Держись... Некоторые мне такие истерики тут закатывают, а ты пока очень хорошо держалась, молодец... Лучше всех! Вот так бы и дальше, лады?
Медсестра встала и снова отошла вглубь кабинета. Теперь Маша уже не могла рассматривать все вокруг и смотрела только прямо перед собой. Дрожь все не утихала.
- Потерпи еще немного, скоро начнем...
Между кулачками Маши и краем кушетки оставалась еще довольно широкая полоса, и медсестра осторожно поставила туда большую круглую биксу, заполненную дезинфицирующим раствором. В ней плавали какие-то блестящие пластмассовые трубки травянисто-зеленого цвета. Затем медсестра зажгла светильник на тумбе, на которой была та страшная фенечка. Маша хотела было закрыть глаза, но это было очень жутко – она пугалась каждого незнакомого звука. Однако пока не происходило ничего страшного - медсестра стала просто протирать проспиртованным тампоном Машины ягодицы.
Девушка стала рассматривать странные трубки в ванночке, чтобы как-то отвлечься. Они были скручены в кольцо, и если их выпрямить - длинные, почти метр. И тонкие – врядли толще, чем макаронина. Маше однажды засовывали какую-то трубку в нос, но... зачем тогда было попу оголять? Просто сделать укол? Загадочно... И почему они такие длинные? Одну из трубок медсестра взяла и та мгновенно распрямилась, брызнув Маше в лицо каплями дезинфицирующего раствора. Послышались металлические щелчки, лязгание и тихие ругательства медсестры. Время невыносимо тянулось и ничего не происходило. Маша вся уже истомилась, а мучительная поза, в которую непонятно зачем поставила ее медсестра, ей изрядно надоела. Страшно! Но хоть что-то, наконец, должно произойти!
Каково же было удивление Маши, когда медсестра прошла к столу, боком уселась, закинув ногу за ногу, и достала книгу в мягком переплете, явно собираясь ее читать. Мало того, она еще где-то раздобыла плеер и одела наушники. Вот это да! У Маши уже судороги сводили тело, а медсестра тем временем щелкала кнопками своего плеера. Но перед тем, как начать чтение ужастика с вампирами на обложке, она нажала кнопку на громоздком пульте, приделанном к стене.
Где-то слева неожиданно громко и хрипло взревел мотор. Через несколько секунд его звуки стали более монотонными, послышался странный свист...
- А-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!
Боль! Маша сразу вообще ничего не поняла, затем постепенно ритмичные импульсы боли обрели свои очертания. Это были удары пониже спины чем-то длинным, тонким, упругим. Слова стерлись из ее мозга, потому что говорить было не нужно – Маша только кричала. Вместо слов пришли картинки – целостные и яркие. Девушка ясно представила, что с ней происходит, хотя и не могла этого видеть. Странная зеленая «макаронина» и есть та штука, которая бьет, а приводит ее в движение «Березка» - вполне даже работоспособная и злая машина.
Удары наносились слишком быстро и крики, визги сливались в один почти непрерывный звук. В воображении Маши вдруг возникла отчетливая картина входной двери с резиновыми уплотнителями. Звукоизоляция! Стены без окон! Медсестра в наушниках! Крики никто не услышит, а машину ими все равно не разжалобишь... Маша почувствовала, что паника, страх оставляют ее... Хуже уже не будет!
Как ни странно, но от понимания этого стало легче. И хотя девушка сильно страдала, в ней росло ощущение контроля над ситуацией. Крики утихли до стонов, но не стонать совсем она не могла, да и не стремилась – все равно никто не слышит.
Теперь она сконцентрировалась на боли. Если первые удары можно было сравнить со взрывом, то теперь боль стала более отчетливой, приобрела вкус. Горький вкус, но она уже не была как раскаленный свинец на язык – ее можно было «есть». Маша принимала ее «по ложечке» и тихо глотала воздух сквозь зубы с каждым приходом:
- У-ф-ф-ф-ф-ф-ф-ф!
Она чувствовала, что машина буквально не оставляет живого места на ее попе, но все же дважды в одну точку не бьет, делая с каждым ударом крошечные сдвиги. Синтетическая «розга» уже добиралась до поясницы, и Маша очень надеялась, что там она и остановится. Самое время, поскольку терпение иссякало...
Нет! «Розга» двинулась в обратном направлении и этот момент стал переломным. Глазами, полными слез девушка стала отыскивать медсестру. Голова уже сильно кружилась, так что это удалось не сразу. Та по прежнему сидела за книжкой и врядли что-то слышала.
- А-а-а-а!!!! - жалобные вопли не возымели никакого действия.
Удары становились ощутимо больнее, поскольку приходились на уже сильно потрепанную поркой плоть. Маша закрывала глаза, плакала навзрыд, снова искала медсестру, стонала, орала до изнеможения... Контроль был потерян.
Она не сразу почувствовала остановку машины. Вместе с прекращением порки она снова стала чувствовать собственное тело. Медсестра тем временем встала, выбросила пластиковую «розгу» и прикрепила туда новую, взяв ее из биксы прямо перед носом у Маши. Девушка почти не отреагировала на это – ее охватила странная апатия. У нее не было надежды, что экзекуция... то есть процедура, вообще когда-нибудь закончится.
Однако время шло, а машина стояла. Постепенно Маша немного пришла в себя, тут медсестра присела перед ней, приподняв Машину голову и глядя в глаза. Наушники плеера она сбросила, и на мгновение девушка услышала оттуда нечто вроде dark ambient.
- Ну что? - спросила она Машу.
- Больно...
- Да. - безразлично ответила медсестра.
- Как же это?! - не своим голосом взревела Маша. Она не владела собой и впадала в истерику. - Врачи не делают больно... Они делают чуть-чуть больно... Только... Дайте мне таблетку...
- Нет. Таблетка тебе не нужна. Я могу научить тебя терпеть боль. Если хочешь...
- Нельзя делать больно! Пустите!!!
Медсестра отвесила Маше звонкую, точно рассчитанную пощечину. Затем встала и направилась к столу. Маша в ужасе наблюдала за неизбежным нажатием кнопки. Глаза, полные слез и истерический плач – с этого начался второй проход «Березки».
На этот раз все было хуже. Маша ничего не контролировала, чувствуя только злую боль от ударов и постоянный страх. Воображение все время рисовало что-то быстро мелькающее, от чего невозможно закрыться. В мозгу рефреном засела фраза «Я могу научить тебя терпеть боль. Если хочешь...» Ей стало казаться, что она доносится то сзади, то слева, то сверху. Сначала она дергала головой, пока не перестала замечать что-либо вокруг себя. Маша закрыла глаза и плыла, потеряв ориентировку и чувство времени.
Когда девушка пришла в себя, медсестра уже была рядом с ней. Мотор молчал. Запах нашатыря ударил в ноздри.
- Смотри сюда, на кончик! - медсестра прямо перед глазами у Маши держала что-то блестящее. Затем она стала водить им из стороны в сторону.
- Плохо... Еще нюхни!
Со второго раза нашатырь сделал сознание ясным до дрожи. На этот раз тест на концентрацию внимания был пройден.
- Пока можешь отдохнуть. Но это еще не конец...
- Я не выдержу! - Маша опять срывалась на плач, хотя плакать было уже практически нечем.
Медсестра стала успокаивать ее.
- Выдержишь и еще с отличием! Ты пока лучше всех, я таких терпеливых девочек и не помню даже. Правда-правда! Во-первых, ты не кусаешься... - медсестра расплылась в улыбке.
Маша улыбнулась в ответ. Постепенно она приходила в норму. Медсестра снова смотрела ей в глаза.
- Слушай... вот, допустим, в тебя сильно что-то бросают, камень, например, а отклониться ты не можешь. Что ты сделаешь?
- Не знаю... Глаза закрою, наверное... - ответила Маша, не совсем понимая, к чему клонит медсестра.
- Ну вот... И будет тебе больно! Но ведь можно его поймать...
Маша не понимала, к чему этот разговор.
Чтобы контролировать боль – принцип тот же самый. Боль надо ловить, понимаешь? А для этого ее надо не бояться, ее надо ждать, встречать и брать руками... Ну, в переносном смысле. Не думай пока об этом, так просто, на заметку возьми... Дело в том, что это трудно объяснить, но у тебя уже получалось пару раз, ненадолго. За следующий раз ты должна освоить это, а пока отдыхай.
Странно, но Маша чувствовала себя вполне сносно. Побои не болели, правда, слегка кружилась голова, но это было даже приятно. Теперь время уже не было мучительным ожиданием неприятностей – девушка наслаждалась доставшимся ей покоем и даже мысль об очередной порции «Березки» не могла отравить ей отдых.
Медсестра максимально позаботилась о Машином покое и сделала так, что ее не только не было слышно, но и видно. Кнопка на стене, конечно же, беспокоила Машу, но она быстро забыла о ней, видя что возле стола никого нет. Лишь когда медсестра снова присела рядом с ней, девушке вновь стало тревожно.
- Готова?
Маша тянула с ответом, хотя и понимала, что это ничего не даст. Ей хотелось дать себя поуговаривать. Медсестра тампоном протирала лицо девушки, совершенно мокрое от пота, когда Маша вдруг спросила:
- А... это последний раз?
Она тут же вспомнила - «никаких вопросов»...
- Нет, - ответила медсестра, - но так больно, как в прошлый, уже не будет. Конечно, если ты постараешься... У тебя все должно выйти! Я буду рядом и помогу.
Оставив девушку, она включила лампу и стала оценивать результаты, достигнутые «Березкой».
- Просечек нет, кладет ровно, но балансировка паршивая... Переставить ее, что ли? - размышляла вслух медсестра. Сперва она колебалась, но затем решилась: - А, ладно, искусство требует жертв...
Некоторое время у медсестры ушло на то, чтобы перетащить весьма тяжелую «Березку» по другую сторону кушетки. Ягодицы девушки пострадали не совсем равномерно, и теперь предстояло это исправить, нанося удары с другой стороны. Очевидно, это потребовало некоторых перенастроек, медсестра колдовала над машиной, в то время как Маша начинала нервничать все больше. Правда, уже не сравнить с той паникой, которая охватывала ее вначале, но все же...
Очередная зеленая розга была извлечена из биксы, брызнув карболкой. Маша тяжело вздохнула, но медсестра снова присела ее успокаивать, как только закончила все приготовления. Она взяла голову девушки в свои руки, ласково провела по волосам, и Маша снова почувствовала себя хорошо. Девушка уже научилась наслаждаться моментами, когда не была нажата кнопка на стене...
Какой обман! У «Березки» имелся пульт дистанционного управления, и этого Маша никак не ожидала! Снова шум мотора, свист...
- А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!!!!!
- Держись! - медсестра крепко держала ее за голову, стараясь заставить Машу смотреть себе в глаза. У той снова текли слезы, и медсестра смахивала их большими пальцами.
То ли взгляд медсестры, смотревшей на девушку со смесью сочувствия и интереса, то ли боль, от которой некуда было деваться, подтолкнули Машу испробовать этот трюк. Девушка и сама не поняла, как это у нее получилось. Она стала ждать каждого следующего удара, как будто бы он был чем-то приятным, и боль действительно отступила!
На лице Маши отражалось все, и медсестра сразу стала хвалить ее за успехи. Временами контроль ускользал, боль снова становилась злой, но Маша терпела и опять старалась принимать ее с распростертыми объятиями. Это было как волны, как качели. Наконец Маша освоилась настолько, что завладела контролем целиком – это было несложно, поскольку «Березка» порола ее ритмично и абсолютно предсказуемо.
Немного запаниковала она только когда порка не закончилась после прохода туда-сюда. Теперь Маша получит, как минимум, двойную порцию... Однако ей удалось справиться, хотя она и чувствовала, что устает. Теперь Маша владела собой настолько, что могла считать удары, впрочем, это было бессмысленно, внимание рассеивалось. Десять... сколько-то пропустила... с начала... восемь... или девять? ... поворот! интересно, после этого стоп или это до бесконечности? черт, опять больно... О-о-о-о-о! Спокойно! Раз... два... снова пропустила... ха-ха... ха-ха-ха-ха-ха...
Маша смеялась и ей почему-то действительно было весело. Разумеется, со стороны смех этот звучал жутковато, но она этого не могла знать. Звуки, расстояния до предметов обстановки, может быть даже цвета – все это изменилось до неузнаваемости. Медсестра внимательно смотрела Маше в глаза и не давала ей их закрывать, время от времени проверяя реакцию пациентки на движущиеся предметы. Все это было для девушки, как будто в замедленном повторе.
«Березка» закончила выдачу очередной порции кинетической энергии, и медсестра зажгла лампу, рассматривая остатки Машиной попы. Это зрелище способно было повергнуть в глубокий обморок не только излишне впечатлительных барышень, но и практически кого угодно – однородная ярко-красная расцветка кожи и несколько следов еще не запекшейся крови из просечек. Разумеется, профессиональная медсестра-флагеллистка смотрела на это совсем по-другому...
Взяв гемокаустик (ту самую красно-черную «фенечку», которая имела небольшое жало, раскаляющееся током), медсестра сперва прижгла ранки, а затем удалила тампоном пятна крови. Это было, в принципе, намного больнее удара розгой, тем более, что прижигание длилось по несколько секунд. Но Маша реагировала вяло даже на боль, а сам факт манипуляций ей уже был глубоко безразличен.
Медсестра тем временем взяла специальный держатель – довольно увесистый хромированный цилиндр, удобно помещавщийся в руке. В торце были отверстия для розог, и она вставила три штуки, осторожно, чтобы не нарушить стерильность. Затем медсестра закрутила кольцевой зажим, и получила идеальное орудие для порки. Она была уверена в нем настолько, что не стала делать контрольного взмаха, а, легким движением стряхнув капли дезраствора, сразу же ударила Машу.
-У-у-у-у-у-у-у...
Эту боль контролировать было многократно сложнее – ведь медсестра била куда сильнее чем машина, да к тому же непредсказуемо, в намеренно рваном темпе. Ди а три розги вместо одной...
- Задание усложняется, Маша! Попробуй-ка вот это!
Начались «качели». Маша то брала ситуацию под контроль, то снова теряла и хотелось кричать от боли. Реакции уже не были бурными, она устала и совершенно выдохлась. Медсестре приходилось кричать, поскольку Маша воспринимала звуки все глуше. Она вдруг подумала – медсестра просто играет с ней! Если она захочет – будет больно, но может захотеть и по-другому – удары будут сладкими, как нежное почесывание зудящего места.
Все, что происходило дальше, Маша помнила только отрывочно. Снова нашатырь. Как медсестра делала укол, Маша не помнила совсем. Но вот заветное слово «Все!» она запомнила хорошо. Только кто его сказал: медсестра или мама? Развязаны руки. Ей помогают идти по коридору. Потом машина. Маша хорошо запомнила, что залазила на заднее сидение, но не сидела, а стояла там на четвереньках, а голову держала на груди у мамы? Или медсестры?
Дома она окончательно отрубилась. Когда спящая Маша лежала ничком на кровати, ее мама и Галина Николаевна рассматривали и шепотом обсуждали результаты первого сеанса.
- Боже, это же какой-то ужас! - в глазах Машиной мамы стояли слезы. - Трусики не просто больно, они... же даже не налазят! Галя, это кошмар!
- Не паникуй! Надюша отлично сработала.
- А вот это вот! Это что, жгли?
- Да... Я ж показывала тебе фотографии. Это еще очень и очень хорошо обработанная попка. Ты ж видела, что бывает в худших вариантах...
- Так это ж чужие варианты, а тут своя, родная попа!
- Ну хватит на это смотреть. Благодаря уколам за неделю будет в норме. Пошли отсюда, пусть поспит.
- Да, давай на кухню.
С кухни доносился приглушенный разговор.
- ...теория – это одно, а когда это все видишь...
- Главное – не передумай. Первый сеанс – он самый такой ударный, это не только пол-дела, но и половина всех этих страстей сопливых. Дальше пойдет как по маслу, и синяков, кстати, будет минимум. Передумаешь – все страдания даром пропадут.
- Да разве она теперь туда пойдет? Что ж мне ее – силой туда тащить?
- Кто-кто, а Маша пойдет. И даже опаздывать не будет. Спроси ее завтра сама. Хочешь пари, что пойдет?

#1 26.09.2008 15:56:59

"Кабинет флагелляции"

Подвал раздела